Форум » Книжница » Протопоп Аввакум. ПОСЛАНИЕ БОРИСУ И «ПРОЧИМ РАБАМ БОГА ВЫШНЯГО» » Ответить
Протопоп Аввакум. ПОСЛАНИЕ БОРИСУ И «ПРОЧИМ РАБАМ БОГА ВЫШНЯГО»
САП: [more]Древо жизни и бессмертия, древо разума, древо трилюбезно, нетле[нно] и неизнуряемо, крест трисоставный, честное древо: троица бо носит трисоставныя образ. За молитв святых отец наших, господи Исусе Христе, сыне божий, помилуй нас. Чадо Борисе, бог простит тя в сий век и в будущий и да неосужденна тя предстати сподобит на страшнем суде Христос, бог наш, сый благословен во веки, аминь. Вопросил мя еси о пении церковном и о келейном правиле. Да веси, брате, устав во церкви от святых отец со святым духом устроен. Кто мы? — хощем быть разумнее Параклита, прелагаем по своему чину! Как напечатано, так и творить подобает. Не прелагаем пределы, иже отцы положиша. А ты мне возвестил еси странно: среди заутрени у вас бывает самочиние, а не по преданию бывают поклоны. Правду те глаголют, которые поют рядом заутреню и до отпусту не рассекая, или церковным чином или вервицы молитвами исполняя. А поклоны между вечерни и заутрени. Нощию правило келейное отцы узаконоположиша, кто сколько может: или поклонов 300, или 600, или 1000, с ними ж и Исусовы молитвы: или 6 сот и седьмое богородице, или вдвое или втрое, как кто хощет и может. А церковнаго правила пения отнюдь не поколебати. Хощеши ли слушати, как у меня бывало? Внимай жо, я тебе стану вякать. Да не сам собою изволил, но от отец искусных навыче. Егда вечерню с павечернею отпою, после ужины правило начну: павечерницу и 4 канон Исусу и акафист с кондаки и искосы: «Воду прошед» и «Ангелу», и тропари канонов и молитвы, таж «Достойно», «Трисвятое» и «Нескверную», и еще «Трисвятое» и «Даждь нам», и рядом «Боже вечный», и все молитвы спальныя и отпуст, и «Ослаби, остави» вместо прощения, и «Ненавидящих»; таж 50 поклон за живыя и за мертвыя. Благословлю да и роспущу черемош. Паки начинаю начало правилу поклонному: «боже, очисти мя» и молитвы; и проговоря «Верую» и огонь погасим; да и я, и жена, и иные охотники ну же пред Христом кланятца в потемках тех: я 300 поклон, 600 молитв Исусовых да сто богородице, а жена 200 поклон, да 400 молитв, понеже робятка у нее пищат. Довершим правило, прощение проговоря, да и спать взвалюсь, — один я спал. Когда обедню пою, тогда опасно сплю: сам добуду огня да книгу чту. Егда время приспеет заутрени, не спрашиваю понамаря, сам пошел благовестить. Пономарь прибежит, отдав колокол, пошед в церковь и начну полуношницу. Докамест сходятся крылошаня, а я и проговорю в те поры. Прощаются, — ино бог простит, а которой дурует, тот на чепь добро пожаловать: не роздувай уса тово у меня. Таже завтреня на всяк день с кажением по чину и чтение 4 статьи, а в воскресной день 6 статей по данной мне благодати толкую, чтучи. В рядовыя дни заутреня, 4 часа, а в полное 5 часов, а в воскресенье всенощное 10 часов. После завтрени причастное правило час говорю сам, а церковное пение сам же, и чту и пою единогласно и на-речь пою, против печати слово в слово: крюки те в переводах тех мне не дороги и ненайки те песянныя не надобе ж. И отпев обедню, час поучение чту. И после обеда 2 часа усну и, встав, книги до вечерни чту, сидя один. А обедню, прости, плачючи служу, всякую речь в молитвах разумно говорил, а иную молитву и дважды проговорю, не спешил из церкви бежать, — после всех волокусь. И болящих маслом соборовал — единогласно же пел, и мертвых погребал — единогласно ж пел, и келейное и церковное все единогласно ж правило было у меня, и в пути едучи и пеш идучи — единогласно все. Да не собою я затеял так. Видев в писании, со отцы трудилися так: епископ Павел Коломенский, Данил протопоп Костромский, священномученик же Михайло, священномученик Гавриил, священномученик же архимарит Тихон Печерский, архимарит Суздальский Иосиф за Волгою, в пустыни с сим пением и скончался так, протопоп Конон Нижегороцкий; Логин, протопоп Муромский мученик и поборник велий, Марфа, игумения на Везниках, на-речь и единогласно пение бысть у нея. Не по Игнатьеву жила: странным и мимоходящим ноги умывала сама и со Анною леженкою добре скончашася. И Андреян, архимарит Троицкой, добро же житие проходил, а пел единогласно ж. Да и много бысть добрых людей, все блажиша и хвалиша пение единогласное и наречное. Многие с перевода ветхаго, по нем же аз певал, списывали, а я и без перевода, богу помогающу, по печати пою, да и крюков тех не изгублю, ненайки лише не пою. А как один молюсь, так и не говорю: един бог знает, как делаю, нельзя сказать. Ну, Борис, полно ли ковырять тово? Али еще слушать хошь? А то как в правду ту молисся, зажмурь глаза те, да ум-от сквозь воздух и твердь и ефир отпусти к надеже тому и престолу его, а сам ударься о землю, да лежи и не вставай плачючи: ужжо ум-от Христа тово притащит с неба тово, как оскорбишь гораздо сердце то. А то влагодящее сердце, — какому пришествию духа быть? Да еще к тому: Игнатей бывшей братью-де драз[нит] нароком и по печати говорит: «преславенная денесе». Ох! ох! Не глаголю беснуется, но помрачение ума. Кому то досадит, мещущи выспрь камение? Себе; ему на главу оный камень с высоты падет. Добро, братие, совет и любовь, а иде же поперечина, тамо не подобает и ходить и тлить душа своя. Аще бы чья и немощь в чом, ино бы тож не так, но прощением и покорением, да всяко бы не оставил бог за молитв брацких смиреннаго. А то бесом сделается чернец: и играет, ругаяся страшным и неизреченным таинством. Увы! Что бысть при Евфимии Вели[ком] Климатию? Чтый, ругаяйся, да разумеет сие. Ну, Борисушко и прочии раби бога вышняго! Простите меня в слове и в деле и помышлении, а вас бог простит и благословит! Целую всех о господе бозе моем. А поп-от, Борис, суматоха, мне кажется; да служил по-новому и, остригшися, отрекся мира и священства и паки тоже творит: все ни та, ни ся. О новослужении том бы каялся, а не стригся бы. Волен бог, да вы: буде каялся о службе той, и вы по нужде малые потребы исполняйте им, молитвы и прочая, а причащатца не подобает ему, обеден служить только. Прости и молися о мне. Отцу Досифею мир и благословение. Спаси бог тебе за добронравие твое. Пад, подстилаю главу свою и благословения прошу: моли бога о мне, грешнем. А твою любовь да помянет Господь бог во царствии своем всегда и ныне, и присно, и во веки веком. Досифей, а Досифей! Поворчи, брате, на Олену ту старицу: за что она Ксенью ту бедную, Анисьину сестру, изгоняет? Досифей! А за что, петь, ея и с мужем тем розводит, коли оне молитвилися? Апостол велит посягати младым вдовам, нежели разжижатися. Елена-дурка! На что ты ея в приказах тех и в монастырях тех озлобляла и робеночка-де маленько не уморила? Меланья! Слушай-ко ты, и я со духом твоим, смири бесчинницу ту, на что она над крестьяны играет? Ну как бы робенка тово уморили, так убийство стало, а убийце 7 лет епетимии. Ну, О[Е]ленушка-сестрица, вот тебе от нас с Меланьею пирожок, кушай на здоровье: седьмь лет держи епетимию, 3 годы не сообщайся с верными, 2 лета плачь с припадающими, в притворе стоя, 2 лета в церкви да пребудеши без причащения, свещи и просвиры да не приемлет священник во олтарь от руку твоею, ею же убийство сотвори; чрез день кроме суботы и недели сухо да яж, по тысяще на всяк день метания твори пред господем, на всяк день в вечер 3 поклона, к келье окормительницы Меланьи пришед, до земли, сице глаголя: «прости мя, мати моя! Се аз, окаянная, жену с мужем разлучила и убийство сотвори! Увы мне, дщери Каинове и Ламехове!» И возвратяся в келию свою сице рцы: «боже, за молитв святыя Меланьи, матери моея, отпусти ми согрешения моя!» Ну, чадо, тружайся да и о мне, грешнем, бога моли. И отец Еиифаний молитвами помогает ти. Слушай-ко, игумен Сергий! Иди во обитель Меланьи матери и прочти сие, писанное со духом святым, на соборе Елене при всех, да разумеют сестры, яко короста на ней, да же не ошелудивеют от нея и удаляются ея. А ты, Меланья, не яко врага ея имей, но яко искреннюю. И все сестры спомогайте ей молитвами. Друг мой миленькой Еленушка! Поплачь-ко ты хорошенько пред богородицею-светом, так она скоренько очистит тебя. Да веть-су и я не выдам тебя: ты там плачь, а я здесь! Дружне дело, как мне покинуть тебя? Хотя умереть, а не хочю отстать. Елена, а Елена! С сестрами теми не сообщайся, понеже оне чисты и святы. А со мною водися, понеже я сам шелудив, не боюся твоей коросты, и своей много у меня! Пришли мне малины. Я стану есть, — понеже я оглашенной, ты оглашенная, — друг на друга не дивим: оба мы равны. Видала ли ты? — земские ярышки друг друга не осужают. Тако и мы. Помни же, что говорю, — не обленись поработати господеви. Аще ли просто положишь, бо̀льшую беду на себя наведешь: без руки будешь, и без ноги, и без глаз, и глуха и острупленна, яко Елисей. Я ли затеваю? Да не будет. Но тако глаголет дух святый со Христом ко апостолом, яко его же, аще свяжете на земли, будет связан на небеси, а его же разрешите, той разрешен*. Да по данней мне власти от Исус Христа се возлагаю ти бремя на плеща души твоея: достоин бо делатель мзды своея*. Прости. Тебе несть благословения, дондеже очистишися. Аминь. Ксенья бедная Гавриловна! Взыщи мужа тово своего и живи с ним, коли ты молитвилася с ним, а затем — как знаешь: воля тебе о Христе. Пожалуйте, раби бога вышняго, не покидайте ея, яко Марию Магдалыню*, прибегшую ко Исусу, или оную, ея же приведоша к нему и хотящу побити камением. Исус же возбрани и рече: «аще не имат кто греха, верзи камень на ню преже всех»*. Стали созиратися: ано шелудивы все! Тако и здесь: всяк разумей немощь свою, не созирайте чюжих грехов, но своих. Да еще тебе, игумен Сергий, приказываю: порозыщи и нам о имени господни возвести, кто от духовных биет Евдокею Ивановну словесы нелепыми, лютейши камения. Со слезами мне говорит: «пущи-де никониян, батюшко, духовныя наветуют ми, и стражю-де от них понос и укоризну, насилу отдыхаю в бедах». На что, петь, так мучат сестру свою неправильне, забывше апостола, еже рече: «братие, аще человек впадет в некое согрешение, вы, духовнии, исправляйте таковаго духом кротости. Блюдый себе, да не и ты искушен будеши, друг другу тяготы носите»*. А еже только не согрешила сестра, а наветуют бесчинующе, и сего обычая ни во языцех обрести возможно где. Чюдно! Как та верным нам, а хуже неверных живем, взимающеся друг на друга своего! Родион! Слыхал ли ты в правилех: «разлучивый мужа и жену — проклят»? Хочешь ли я тебе сию игрушку в душу посажю? Да хотя мы и в дальнем расстоянии, да слово божие живо и действенно проходит до членов же и мозгов и до самыя души*. Да не таково мне на тебя, что на Елену. Добро, друже, бог тебя простит. Прощайся пред Оксиньею Гариловною и Ефремову книгу* отдай ей; тогда и от меня совершенно бог простит. Аще ли ни, не уйдет то и впредь. Не имать власти таковыя над вами и патриарх, якож аз о Христе кровию своею помазую душа ваша и слезами помываю. Никто ж от еретик восхитит вас, православных християн, от руки моея; хощю неповинных представити вас в день просвещенный праведному судии. Да и бывало тако во время: Христос бдящу ми, и вселил вас всех во утробу мою. И царю Алексею говорено о том. Простись же с нею, да не отлучайте ея от мужа тово; аще хощет, пускай с ним живет. Сергий! Возвести впредь о сем, каково к прощению тщание будет у них. Аще и Елена поищет со усердием прощения да ослабится тогда от епитимии и от худости моея благословение получит. Жаль мне ея гораздо; воздыхая, сице творю. Полно о том. А еже изволившу духу святому вложити во ум отцу Досифею с челобитными по жребию стужати царю о исправлении веры, и кто аз силен возбранити воли божии, еже не быть тако? Да будет, да будет! Господь благословит тя и с Максимом от высоты святыя своея и от престола славы царствия своего! Тружайтеся господа ради, ходяще в премудрости ко внешним. И мое имя по Христе обносите пред человеки; или кого величаите, или еретиков потязаите — се аз с вами есмь до скончания нашего века. Якож отец Досифей, и вы, церковная чада, дасте ударити душа ваша духу святому. Се и мы с Епифанием — старцом хощем быти причастницы части вашея, да общее воскресение улучим о Христе Исусе. Да будет, да будет! И будет тщание ваше усердно, и господь славы посреде нас, по словеси Христову: «идеже два или трие собрани о имени моем, ту есмь посреде их». http://feb-web.ru/feb/avvakum/texts/jag/jag-285-.htm [/more]
Ответов - 0
полная версия страницы