Форум » Книжница » Челобитная Саввы Романова: » Ответить
Челобитная Саввы Романова:
САП: [more]О подании челобитной иноками — Сергием, Саватием и прочими, Самодержцем — Иоану Алексиевичу и Петру Алексиевичу, о древлецерковных законех и Никоновых новинах. В лето 7190 маия в 15 день, по смерти царя Феодора Алексиевича, попущением Святаго Бога, в царствующем граде Москве сотворися смятение великое и ужасное. Восташа убо воинствии людие — стрельцы на князей и боляр и многих побиша: Юрья князя Долгорукова, Ивана Нарышкина и прочих знаменитых господ. По оном же смятении в третий день бысть между ими усердное советование о древнем благочестии, еже бы сие паки в Российском государстве возобновити, и в прежнее состояние привести, в котором Российския чудотворцы Богу угодили, и прежния великия князи, православныя цари, и святейшия патриарси, и вси Российстии народы православно пребывали до Никона патриарха. Усоветовавше же написати Челобитную, в ней же бы и о пременах Никоновых подробну известити и подать с молением Самодержцам. Поискавше же между собою в воинех таковых людей, кия бы могли сию добре сочинити и ответ дати патриарху и прочим архиереом от святых писаний, что, они за святыя старопечатныя книги, иже повелением благочестивых царей и святейших пяти патриархов со освященными соборы печатаны, охулили и отвергли и возлюбили новую латиноримскую веру, не по Божией, но по своей воли сотворенную. Но не обреташеся в них таковых ведцов святых писаний. Тогда призваша некоего от Гончарныя слободы именем Симеона Никонова сына Калашникова в Ознобишин, иже и Титов приказ нарицашеся. И вопрошаху его: не ведает ли (кого) в купцех, или во ином каковом чине сицевых хитрых людей, кия бы могли в вышеявленное дело вступити? — Он же отвеща им: знаю, рече, таковых добре ведущих закон христианский, могущих о всем достаточно отвещати. Тии же воини моляху его прилежно, дабы к ним в полк онех привел. Тогда Симеон шед к братии единоревнителем своим — к Никите Борисову, Ивану Иванову сыну Курбатову и Саве Романову, иже бяше в монастыре у преподобнаго Макария, на Желтых песках, келейником у архимандрита прежде, и сказа ему вся, яже воини глаголаше ему, и моляше их, дабы о сем деле ревностное усердие восприяли, а воини, рече, зело усердствуют за свято-отеческое православие постояти. Они же услышавше сия глаголаше к себе: братие, камение возопи, а нам кольми паче недостоит такого великаго дела в забвение отлагати, или отрицатися; на се бо и звани есмы. — Воставше же идоша ко некоему иноку, тогда случившуся в Москве, именем Сергию, иже зело бяше искусен житием, тверд во свято-отеческом православии, великий ревнитель по древлецерковных законех, яко вторый Илия, и возвестиша ему вся вышеизъявленная. Он же воздохнув прослезися и рече: мне мнится, братие, необратно сотворися архиереов наших падение, понеже застарели в них ереси, и злоба велия возрасте, обаче подвигнемся со усердием, писано бо есть: проповеди ради благочестия, точию да будет ти брань; и паки: вся твори, кроме еже не повредитися благочестию. И пойдоша в дом к Никите Кирилову, и приемше благословение у отца Сергия начаша писати Челобитну о древней православной христианской вере от божественных писаний, от лица всех стрелецких полков и чернослободцов. И в другий день, Богу помогающу, сие совершиша и возвестиша о сем вышеупомянутому Симеону. Он же пойде в Титов приказ и вся вышеписанная поведа пятисотенному именем Ивану. Он же возрадовася о сем, и поем с собою пятьдесятника Ивана Артемиева и воина Никиту Юрьева, идоша к отцу Сергию и прочим. Тойже с любовию прием их, и дав о Христе целование, начатъ глаголати к ним: слышахом, братие, благую вашу ревность, яко хощете попещися о древней благочестивой христианской вере, писано бо есть: изводяй честное от недостойнаго, яко уста моя будет, глаголет Господь. И вы Господа ради попекитеся усердно о толикой погибели душ человеческих от новопреданных догмат в новых книгах, в киих насеяшася много ереси, а возбраняющаго несть, кроме Бога. Еще же молим вас, господие, не дайте нас во озлобление по прежнему, еже над братиею нашею творили архиереи. Мы же готовы есмы обличити их новопредания, и толико усердствуем, аще и души свои предати за древлецерковное благочестие. — Иван же глагола: мы, честный отче, тако же с вами за оное купно желаем умрети. А еже ты рекл еси: не дати вас в поругание, о сем вкратце вам речем: что будет нам, то и вам. — Сергий же поклонися ему до земли, и повеле Саве Челобитну им прочести. Они же слышавше, удивишася и глаголаху: мы во днех своих таковаго изряднаго слогу и толикаго описания в новых книгах ересей, отнюдь доселе не слыхали. Приемшу же благословение у старца, и прочую братию пояше с собою, с Челобитною пойдоша в приказ, и созваша всех стрельцов. Тамо же и посадских людей много прииде, и понудиша онаго же паки Саву Челобитну пред всеми прочести. И егда чтяше ю, и ереси толкуя сказоваше, вси со ушии ту прилежно слушаху, мнози же и плакаху. По прочтении же ея вси единогласно возопиша: подобает, братие, нам всего больше за старую православную веру христианскую усердно постояти, случится, и кровь свою пролияти. Всем сие дело есть нужно, ибо за тленное житие главы своя полагаем, а за святое благочестие или за Христа-света чесо ради души своя не положим? Челобитну же себе преписаша, и возвестиша вся сия воини боярину князю Ивану Андреевичу Хованскому. Он же возрадовася зело о сем, и вопроси их, глаголя: есть ли кому противу властей глаголати? дело убо сие велико есть, ученых людей требует. — Они же отвещаше ему: есть инок зело искусен божественному писанию, и посадския многия люди подвижутся о сем ревностию. — Болярин же повеле онех в дом привести. Воини убо пришедше, сказаша вся сия отцу Сергию и прочим, яко болярин желает сам с вами о сем побеседовати. Во вторый же день о часе девятом воини, поемше Сергия и прочих от братии, древле-святаго православия ревнителей, идоша ко князю в дом. Он же егда узре их, и повеле людем своим срести честно и ввести во отходную свою полату. И по третием часе, отпустив бывших гостей, прииде к ним и поклонися отцу Сергию до земли, и глагола ему: коея ради вины прииде к нам честный отче? — Отвеща ему отец: по повелению твоему приидохом возвестити вашему благолюбию о древней христианской вере; в ней же вси мы воскормлены есмы не лестным млеком от сосец матери нашея святыя соборныя и апостольския Церкви, в ней же вси святии наши Российстии чюдотворцы Богу угодили, и вси Велиции Князи, и благочестивии цари, и святейшии патриарси с прочими архиереи пребывали. Еще же пренесохом к твоему благолюбию Челобитну на архиереов, в которой описаны суть многия ереси, еже в новопечатных книгах имеются. И чесо ради они власти нас, неприемлющих новыя их латино-римския веры, еретиками нарицая, проклинают, озлобляют и мучат? И почто они старопечатныя книги, аки непотребные, из Церкве извергли, и от служения отринули? Какия в них ереси или хулы на Бога и Святых его обрели? О всем бы сем ответ на письме нам дали. Мы же, помогающу Богу, ереси в новых книгах сущия ясно обличим. — Болярин же рече: аз и сам грешный вельми желаю, чтобы по старому во святых церквах единогласно и несмущенно было. Аще убо и грешен есмь, но древнее благочестие содержу неизменно, и читаю по старопечатным святым книгам, и на лицы своем воображаю крестное знамение двема персты. И чтяше Символ православныя веры — и в Духа Святаго Господа истиннаго и животворящаго, потом глагола: так верую, тако исповедую! И молю в Тройце славимаго Бога, дабы умилосердился о христианском роде и не попустил бы погибнути до конца от нынешния новыя никонианския веры. Сам убо Господь рек пречистыми своими усты: просите и дастся вам, ищите и обрящете, толцыте и отверзется вам, и всяк просяй приемлет и ищай обрящет, и толкущему отверзаетея, и вся елика аще просите верующе приимите; и паки: живу аз во веки, глаголет Господь, не хочу смерти грешнику, но обратитеся и живу быти ему; не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние и ина многа изрече от святых писаний. Отец же Сергий глагола ему: благоволи, царский болярин, Челобитну пред собою прочести. — Он же повеле, и егда сия чтяшеся, прилежно и чудяшеся о многих новинах и пременах в новых книгах. По прочтении же ея вопроси: кто писал Челобитну? — Сергий отвеща: Божиею помощию, аз с братиею потрудихся. Болярин глагола: вижу тя, отче, инока тиха и смиренна, но не родословна, а дело сие великое, противу бо архиереов беседа имети ученым и словесным людем надобно. — Сергий же отвеща: аз аще и мало словесен есмь, и неискусен клюкам и высокоречию их, обаче надеюся на Сына Божия и верую святым словесем Его, и учеником своим глагола сице: пред владыки и цари ведени будете Мене ради, во свидетельство им: но не пецытеся, како или что возглаголете: не вы будете глаголющии, но Дух Отца вашего глаголяй в вас. Может убо Он и немудрыя умудрити во спасение. — Истинну рекл еси отче, болярин рече, и неведомо киим Дух Святый подействует. Неции же сказали ту о Никите священнике Суздальстем соборном: на него же книга Жезл напечатана. Болярин же с радостию рече: знаю аз добре того священника. Но убо противу его архиереи не могут ни мало глаголати; той вскоре уста им заградит, и прежде сего ни един из них не можаше противу его стати, но яко листвие падоша. Аз убо рад вам помогати; но сие дело мне необычно, зане писания святаго довольно не знаю, и обличити их ум мой не осяжет, яко из млада в воинских делех упражняхся, а не в духовных. Того же не бойтеся, яко по прежнему не будут вас озлобляти и мучити. Аз вам на сие Бога свидетеля представляю, яко за сие вседушевно имам стояти. — Они же вси глаголаше ему: о том мы всещедраго Бога молим, и у тебе государя милости просим: не дай нас по прежнему в наругание и походатайствуй усердно о сем, чтобы великия Государи цари изволили дати праведный суд со архиереями нам, и свидетельство о сем от божественных писаний в правду, а не по прежнему бы безвинно осуждати и смерти предавати; ибо честь царева суд любит, глаголющу пророку. Рече болярин: где вы желаете быти собору? — Они же отвещаша: молим твое боголюбие, да устроиши сие, чтобы пред всем народом на лобнем месте. Еще просим и молим о сем, дабы их величества сами Государи цари и пресветлейшая Государыня царица Наталия Кирилловна, своими особами тамо присутствовали, такоже и патриарх со всем духовным собором. Аще ли не соизволят на лобном месте, то в Кремле между соборов при крыльце, в нынешний пяток, да соблаговолят. — Глаголя болярин: невозможно быти собору в пяток, понеже Государи цари будут в неделю царскими венцы венчатися, чтобы не произошло в народе каково смятение от сего дела. — Сергий же и выборныя реша: государь царский болярин, мы желаем дабы Государи цари венцы царскими венчалися во истинной православной вере христианской, а не в новой латиноримской; и не возможно ли венчания до другия недели отложити? — Болярин отвеща: отнюд не возможно, зане все уже уготовано, и всему воинству возвещено в будущую неделю сему быти; и в том аз вам свидетели Бога представляю, яко Государи цари венцы царскими имут венчатися и служба будет по старому тем чином, како венчаны быша великий Государь Иоанн Васильевич, и сын его Феодор Иванович, и прочие государи. — Сергий и выборныя реша: невозможно сему делу состоятися, понеже патриарх служити литоргию будет по новым, а не по старым служебникам, над пятию просфирами с крыжи латинскими, а не трисоставным крестом, тем причастием будут Государи и причащатися, и в венчании их Государей патриарх будет увещевати, дабы неизменно новую веру они до конца хранили, заедино с ним. — Отвеща болярин: обаче не может он на Государей письменной крепости о сем взяти; но буди по вашему благому изволению, еже в пяток собору быти. Они же поклонишася ему, и отъидоша восвоя. В то время прииде к ним инок Саватий, искусен житием Волоколамских пустынь. Приведшу же к пятку, по повелению болярина князя Ивана Андревича Хованскаго чрез доклад выборных, отец Сергий с прочими призвавше священника Стефана, молебная совершиша и благословение от него приемше; священник Никита взем честный и животворящий крест Христов, отец Сергий святое евангелие, а Саватий страшный суд Божий, и в седьмый час пятка приидоша во град Кремль; за ними же последоваша множество народа, видяще необычное дело, и глаголаху: что хощет се быти? И егда приидоша ко Красному крыльцу, князь Хованский повеле их ввести во Ответную палату, и по некоем часе он вниде к ним со множеством дьяков и подъячих и всяких чинов людей, и поклонися святым иконам, целова честный крест и святое енангелие. — И вопроси их глагола: коея ради вины приидосте зде, честнии отцы? — Начат Никита отвещати: приидохом семо у великих Государей царей милости просити о старой православной христианской вере, чтобы повелели патриарху и прочим архиереом паки в церкви прияти святыя старопечатныя книги, и по ним вся службы, а паче святую литоргию на седми просфирах с печатию истиннаго трисоставнаго креста, а не двочастнаго, служили; и прочая вся по прежним благочестивым обычаем исправили, а новины бы вси отложили: да истребится злая хула на Бога и святых Его. Тако же и в народех мятежи престанут, и подаст Господь Бог тишину благодатную. Аще ли патриарх со архиереи не восхощет древняго церковнаго содержания восприяти, но в новом своем пребывати, а они великие Государи повелели бы ему патриарху с нами богомольцами своими дати праведное свое разсмотрение со свидетельствы божественных писаний. За что патриарх по старопечатным книгам не хощет служити, и иным возбраняет? А кии богочетцы, ревнуя по отеческих догматех истиннаго закона оныя держат и службу к Богу по тым приносят, он проклятию соборне предает и в заточения в темницы на смерть отсылает: в Соловецком монастыре многое число иноков его наветом различными муками смерти предано. И киих ради вин они — архиереи — старопечатныя книги от служения церковнаго отринули? Кия в них ереси, или кое хуление на Бога, и на Пресвятую Богородицу, и на святых всех обыскали? И прежния великия Государи и святейшия патриархи, иже оныя печатали, и по ним служили, — благочестивы ли были, или не благочестивы? Дабы он патриарх со архиереи о всем сем на письме ответ нам — вашим богомольцам — дали. А мы в новых книгах всякия их затеи и многия ереси, Богу помогающу, ясно обличим. — Болярин глаголя: аз желаю и сам зело истину уведети, убо чту и пою с верою по старым книгам, како святая Церковь содержала; и многая изрече от святых писаний и Символ прочтя по старому. Такоже слагаше крестное знамение двема персты, по преданию святых отец. По сем вопроси их: есть ли у вас, рече, о сем деле Челобитная? Они же отвещаша: имеем и две. Он же рече: приказали Государи цари Челобитны у вас вверх взяти. — Никита глаголя: ты изволиши Челобитны у нас взяти, а на соборе что имамы подати? — Он же обещася им, Богом живым, паки оныя принести. Тогда вручиша ему Челобитну. Он же отнесе ю вверх к царским величествам. По сем болярин паки прииде с Челобитною и отдаде им, глаголя предстоящим людем: противу сея Челобитны единыя будет дела недели на три, не токмо что книги свидетельствовати: велико сие дело Божие. — Предстоящии же реша: подай Господи и открый, что полезнее душам нашим. — Исповеда болярин отцем, яко патриарх у Государей царей упросил о сем деле до среды. В той день приходите по литоргии. — Отец же Никита глагола болярину: како изволят Государи цари венчатися? Он же отвеча: Государей будут венчати по старому. — Никита глагола: Добре бы было, аще бы патриарх и литоргию служил на седми просфирах с печатию трисоставнаго креста, а не крыжем. — Болярин рече: вы сготовите толико просфир печатаных старым крестом, кия аз патриарху отнесу и велю ему служити по старому. Ныне же вы идите в своя пребывания. И посла проводити их тридесять стрельцов.[/more]
Ответов - 2
САП: И егда патриарх уведав, яко стрельцы всех полков за древлецерковное содержание хотят стояти, убояся, да не лишен будет чести и сана своего: начал призывати выборных полковых, воздавая им чести велия, различными питии пояше, подачи посылая им, и дары великия даяще, дабы не поборали по древнем благочестии. Тако иных и ульсти в свою волю. В то время приидоша ко отцем иноци: отец Дорофей, и Савватий, и Гавриил, Волоколамских пустынь жители, и бысть радость велия правоверным. Наставши убо недели, отцы уготовльше просфиры, священник Никита взем я, несяше в собор, и не возможе в церковь внити и до болярина дойти, множества ради сшедшагося без числа народа, и до церкви бо не дойде, возвратися вспять. В той день совершися венчание царем. Титова полка благоразумнии людие видевше, яко льщением Патриарховем во иных полках не бяше согласия твердо стояти о благочестии, совет сотворше во своем полце; избраша нарочитых стрельцов: Михаила Артемьева пятьдесятника, Ивана Максимова, Георгия и Михаила, иже пришедше ко отцем и благословение прияша ити к полкам с Челобитною рукоприкладывания ради; и пояша с собою Савву ради прочитания Челобитны — и приложиша руки девять приказов и десятое пушкари. Во иных же полках бысть велия распря: инии хотяху, а друзии, патриархом оболщени суще, споряху рекуще: аще нам руки приложити, то по Челобитной и ответ давати архиереом; мы же ничего не знаем, а старцем где противу таковаго собора ответ дати; токмо смущение сотворят, да приидут; и дело сие не наше, но архиерейское. Мы и без приложения рук желаем видети правду и стояти за православную веру, а мучити по прежнему не дадим. И положиша вси обще и не прикладываяй рук стояти за едино и делати правду. Зарученною же Челобитну положиша в Титов приказ за печатию, и вси приговориша подати на собор болшую Челобитну от лица всех православных християн, яже на двадесяти столбцах писана. Пришедше убо среде, выборныя доложиша болярину: в котором часе повелит отцем на собор приити? — Болярин же слышав между ими непостоянство и несогласие, повеле выборным всем собратися во Ответную полату; пришед же к ним и глагола: приказали мне Государи-цари вопросити вас: вси ли вы полки заедино хощете стояти за старую христианскую веру? Они же яко единеми усты отвещали: мы государь болярин вси полки и чернослободцы заедино желаем стояти за старую православную христианскую веру. Такожде и второе вопрошени: тожде отвещаша. Приложи убо и третие вопросити их; они же, не токмо стояти, но и умрети, глаголаша, желаем за старую Православную веру. — Болярин же иде вверх, и возвести Самодержцем, яко воини вси за старую православную веру, не точию стояти, но и умрети усердствуют. Тогда Самодержцы послаша его с выборными к патриарху; с ними же идоша и посадския мнози; пришедше же к патриарху, болярин убо пойде в Крестовую, а выборныя с прочими в сенех осташа, и повеле патриарх выборных взяти всех на погреб и поити водками и красным питием довольно и медом. И зело пияши оттуду возвратишися. Ревнители же о православии видевше сие лукавство и их непостоянство, ужасахуся, яко наши не успевают, но токмо молва бывает. И егда повеле болярин всем ити в Крестовую, выборныя, кия пияныя, глаголаху верным: како вы ныне будете отвещати патриарху и властем? Вшедшим же множеству людей в Крестовую, прииде ту и Патриарх со многими властьми. Выборныя идоша к руке его, а правовернии нейдоша. Тогда вопроси Патриарх: чесо ради, братия, приидосте к нашему смирению, и чесо требуете от нас? — Болярин отвеща: пришли государь святейший патриарх к вашему благословению всяких чинов люди, надворная пехота великих Государей всех полков, и солдацкаго строю выборнаго полка, и пушкари, такоже и чернослободцы, посадския люди, вси о воставлении прежде бывшаго благочестия в России православныя христианския веры бити челом, и како при великих князех и благочестивых царех Российския чюдотворцы и святейшия патриарси по которым книгам служили во святых церквах, такоже бы и ныне по оным старопечатным книгам, тем же чином, всякая служба во святей соборней апостольстей Церкви паки была. Да будет по ппостолу: един Господь, едина вера, едино крещение, и един Бог и Отец всех; и паки: даждь нам Владыко, да единеми усты и единым сердцем воспевати и славити пречестное и великолепное имя Твое Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и вовеки веком, аминь. Того ради приидоша к твоему благословению. И умолкша вси. И повеле стрельцам Хованской говорити. Тогда выборный Воробина полка Алексий Июдин глаголя: Государь святейший патриарх пришли мы к твоему благословению освидетельствовати божественных писаний, за что старыя книги, которыя печатаны при великих Государех и при святейших патриарсех ныне отринуты: какия в них обретаются ереси, о сем желаем вси ведати? Патриарх Иоаким нача глаголати: Чада моя и братия, вам не подобает судити и простаго человека, кольми паче архиерея. Святых апостол правила возбраняют и святии отцы от Церкве отлучают, и вечней клятве предают, аще не престанут от таковаго начинания. А вы простаго чина и воинскаго, и дело сие вам не заискус, но нашего архиерейскою решится властию и вяжется. Мы на себе Христов образ носим; такоже и аз пастырь есмь, а не наемник, дверьми вшел, а не чрез ограду, и не собою таковою тяготу на себе восхитих, или накупихся на апостольский сей престол: но избран есмь повелением Великаго Государя царя Алексия Михайловича всея России Самодержца и благословением всего освященнаго Собора, и не противу моея силы таковую великую тяготу на мя возложиша, и с нуждею на сей престол возведоша, не хотением, но за послушание великую сию тяготу на ся восприях. И аще недостоин, но пастырь есмь, того ради подобает вам повиноватися учителем и священником, а наипаче архиереом и не судити их, аще и житие имут укорно; и паки апостол: повинуйтеся наставником вашим и покаряйтеся, и на се Златоуст глаголет с прещением: а ты ли ниже повиноватися хощеши, он тебе ради бдит, тебе ради молит, за тебе стоит Бога просяй, тебе ради молитвы творит во всяком прошении; вы же ныне прекословцы и непослушны являетеся, и не токмо нам, но и Господним словесем, глаголющем святым евангелием: Слушаяй вас — Мене слушает, и отметаяйся вас — Мене отметается. Вы же еще глаголете: бытто у нас вера неправая, и Никона бывшаго патриарха называете еретиком и сущим врагом святыя Церкви; а он не еретик был, аще и сана извержен, не за веру или догматы церковныя, но за тое безчиние и непокорство, зане возгордяся, сам оставил престол свой, а в вере никакова повреждения не сотворил. Вера у нас православная, святыми апостолы проповеданная и святыми отцы утвержденная и мученическою кровию запечатленная, стараго православия греческаго закона; в ней же святии отцы Богу угодили; исправлена с греческих и наших русских книг харатейных, и святейшии вселенстии патриарси, повелением великаго Государя и всего освященнаго собора, на то призвани быша: Кир Паисий Александрийский папа и патриарх, и судия вселенский, и Макарий Антиохийский, иже наипаче и утвердиша и повелеша православным христианам креститися треми первыми персты, во образ святыя Тройцы, а непоследующих исправлению проклятию предаша: и мы сие не сами завели от себе, но от божественных писаний исправихом и последуем им во всем святейшим патриархом, и сами себе погибели не хощем. — Тогда выборныя поставиша на ответ Павла, Павла Захариева и Савву Романова, и повелеша противу его словес отвещевати. Павел же поклонися до земли патриарху и нача смиренно тихими глаголы беседовати ему сице: В правду святейший архиерее рекл еси, яко вы на себе Христов образ носите, и вам должно есть нам повиноватися. Токмо Спаситель наш Господь Бог смирения образ во всем нам показав, и сам рек пречистыми своими усты: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим; а не срубами и огнем, и мечем грозил. А ваша честность образ Христов словом носите, житию же Его кроткому не последуете. И святый апостол глаголет: повинуйтеся наставником вашим и покоряйтеся, тии бо бдят о душах ваших. Святый Златоуст сие толкует: что убо егда зол, будет, рече, повинемлися: зол како глаголеши, аще убо веры ради, — бегай его и отрицайся, не точию аще человек бы был, но аще и ангел с небеси сшедый; рече Павел: но аще аз или ангел благовестит вам, паче еже приясти — анафема да будет, сиречь, аще и малое что подвергнут — анафема да будут! И паки к галатом пишет: Чюждуся, рече, яко тако скоро прелагаетеся от звавшаго вас в благодати Христа во ино благовествование. Мы убо таковых апостольских запрещений и проклятий боимся и мало что от описанных подвигнути, зане паче мертвых востающих писания быти достовернейша повелеваются; и достоинство лиц не приемлется, егда веру превращают, или аще о истине слово будет, сиречь глаголати о правде, не токмо пред святители, но и пред цари, понеже благочестия отступити — Бога отступити есть; и ничто же тако раздражает Бога, яко еже Церкви разделитеся, аще и безчисленная будет содеявше благая. Что же сие есть, ниже мученичеекая кровь может, рече, сего загладити греха? — Патриарх глагола: подобно ли дело вам архиерея судити? вы Никона называете блудником и прелюбодеем; бытто он со женами и девками и с молодыми робятами блудил, и тем в людех смущение творите, и презираете святительство и ругаете. Архиерея судити не ваше дело простолюдинов, но нашей архиерейской власти о том разсмотряти и по правилам святым судити и отлучати; ваше же токмо повиноватися во всем и не прекословити. — Тогда Павел отвеща: не о сем нам высочайший архиерее слово, понеже слышим самого Спасителя нашего Христа глаголюще: на Мойсеове седалищи седоша книжницы и фарисие, вся убо елика аще рекут вам творити — творите, по делом же их не творите. Что же на Моисеове седалищи седоша, имут рече сан той, но жития суть не чистаго, не житию внимай, но словесем, нрава бо ради ничтоже повреждается. Тако святый Златоуст протолкует, и паки: яко подобает повиноватеся учителем и священникам и не судити их, аще и житие имут укорно; аще ли же о вере погрешат, тогда не подобает покорятися им: и соотбегати и судити их. Обаче и епископу, рече апостол, подобает без порока быти, яко Божию строителю, не дерзу, не напраснику, не гневливу, не пияницы, не бийцы, но боголюбцу, целомудренну, праведну, преподобну, воздержательну, держащуся вернаго словеси в учение. На сие Златоуст глаголет: а иже не ведый о правом учении учити, далече да будет престола учителева. И паки апостол: таков нам, рече, подобаше архиерей преподобен, незлобив, безскверен и отлучен от грешник, сиречъ, нелукав, негневлив, целомудрен. И Петр апостол: пасите в вас стадо Божие не нуждею, но волею и по Бозе; ниже неправедными прибытки, но усердно, не яко обладающе ряду, но образи бывающе стаду. А что мы, честный патриарше, Никона называем еретиком и сущим врагом святыя апостольския Восточныя Церкве, сего не отмещемся: понеже он Никон егда взыде на престол, и утвердися на нем, и нача в Церкви расколы творити; приял от еретика папы Формоса римскаго костела и повеле христианам треми первыми персты креститися, а не крестящихся тако всяким томлением мучити повелел отцев и братию нашу, и вы по нем тоже творите; и в молитве Сына Божия не велел глаголати. Кая ересь и хула всем, еже двема персты креститеся, Божество и человечество исповедовати и в молитве Сына Божия глаголати? За сие чесо мучити и в срубах жещи? — Патриарх глагола: мы за крест и молитву не мучим и не жжем, но за то, яко нас еретиками называют и святей Церкви не повинуются, — сожигаем; а креститеся кто како хощет — двемя персты, или треми, или всею рукою. Сие все едино, токмо бы знамение креста на себе вообразити; мы о том не истязуем. Павел рече: великий архиерее, не сие едино он сотворил, но многия ереси в Церковь Божию ввел, и книги старыя, по которым святии отцы Богу угождали, вси исказил и на свой разум превратил, и вкратце рещи: что ни содержала святая соборная и апостольская Церковь, предания святых отец писанная и неписанная, тая вся Никон нарушил и превратил, яко бы и следу благочестия у нас, в России, от крещения князя Владимира в полседма ста лет до него не бывало. А до сего нам, еже о грехах архиерея судити, несть ни малаго дела, кто как живет: блудник, или пияница, или лихоимец, каждо бо от своих дел оправдится или осудится. Кто что посеет, то и пожнет. Нам о сем скверно и глаголати. И князь Хованской тоже рече: ей, и простолюдином скверно о сем говорити. — Патриарх от своих нелепых словес прииде в немалый срам. Много же и ина от святых писаний Павел изрече. Патриарх и архиереи вси стояще молчаху, главы повесивше. Тогда обратився к архиереом Павел глагола: государи власти, помогайте патриарху глаголати с нами, или не видите, яко он уже весьма изнеможе, а вы его не премените. — Патриарх вопроси его: како именуешися? Он же, опасения ради Иваном себе нарече. Патриарх глагола: в правду Иванушко изнемог, зане дни три уже не ядох. — Князь Хованский похваляше Павла: не чаях, рече, в вас таковаго человека, и вопроси Саву, коего он чина стрелец или посадский? Сава же отвеща: посадской Овчинныя слободы. — Тогда Крутицкий митрополит Варсонофий глагола: все вы говорите, а святейшему патриарху и единыя речи глаголати не дадите. — Павел глагола: изволь государь глаголати. — Тогда патриарх рече: прежде мене заведена новая вера; по совету и благословению святейших вселенских патриархов, исправили с греческих книг старых, кия из Святыя Горы привезены, а я на готовое пришел. — Сава глагола: мы на твою честностъ о сем не сетуем. Никон бывший патриарх с чернецом Арсением еретиком веру христианскую в России превратили и новую сотворили. — Патриарх глагола: Арсений не еретик был, но истинной православный христианин и сын Восточныя Церкве. — Сава рече: в прешедших годех при царе Государе Алексие Михайловиче и при святейшем патриархе Иосифе, приезжал зде, в Москву, Паисий патриарх Иеросалимский, тогда и чернец Арсений приехал, и егда оный патриарх в свою землю поеха, той Арсений утаився от него, остася зде, хотя в православную веру плевелы всеяти. Той же патриарх писал с пути к Великому Государю царю и святейшему патриарху в Москву, дабы его боялися, понеже он еретик и в жидовство обрезан и вере христианской конечный враг; чтобы ему просто в России жити не попущали, но держали бы его в крепи, зане он многия грады возмутил, и веру христианскую испревратил по своему еретическому смышлению, а не по святых Отец преданию. Того ради Великий Государь царь и святейший патриарх сыскав онаго Арсения, послаша в Соловецкий монастырь в заточение. И егда случися Никону, бывшу тогда митрополитом в великом Новеграде, послану быти в Соловецкую киновию, ради подъятия святых мощей святаго Филиппа, и обходящу ему тамо вся службы, посещающу братию, узрел его чернец Арсений и возопи: святейший патриарх Иосиф вскоре жизнь свою оставит, а потом тебе и великому господину Никону быти патриархом. И егда патриаршеский престол Никон объем, свободи его оттуду, и к себе в келию прием, таже казначеем постави, потом над печатанием книг исправление ему вручи и волю во всем даде, за оно его проречение. Он же первую в служении книгу, по которой священнодейство совершается, нареченную Служебник испревратил, по своему мудрованию, потом прочия святыя книги; евангелия, апостолы, псалтири, часословы, минеи, октаи и в кратце рещи, что содержала святая соборная апостольская Церковь, все оное испревратил и до конца исказил, аки бы благочестия в России до него отнюдь не бывало. А еже ты, великий архиерей, изволил глаголати о нынешних вселенских патриархах, яко они пришед в Россию к нам веру исправили с греческих старых книг: убо и прежде сего в Российском государстве вселенския патриархи бывали, паче же начальнейший и глава всем святейший Иеремия патриарх Царе-градский и Феофан патриарх Иеросалимский: а в нашей православной вере ни малыя вины не обретоша и ни в чесом не зазреша, ни похулиша, но наипаче похваляша и ублажиша Российское благочестие и двух блаженных и приснопамятных отцев наших святейших патриархов Иова и Филиппа в Российском государстве в Москве на Российский престол хиротонисаша и сице написаша: Ветхии Рим Аполинариевою ересею падеся, новый же Рим, еже есть Константинополь от агарянскаго насилия благочестием умалися Российское же царство, град Москва, православною верою всех превзыде, и третий Рим именовася. Тии вселенстии патриарси зде в соборней святей церкви вся святыя службы стояли, пение и чтение слышаста, и весь чин церковный видеста, и святую литоргию с нашими патриархи служиста, и аще бы кое неисправление в церковном служении, в чинех и уставех, или в книгах противно в чесом греческому закону узрели, то своим рукоположенцом патриархом всячески бы воспретили о сем, и во исправление привели. Но и сами они свидетельствовали, яко и в греческих странах от насилия агарянскаго благочестие весьма умалися, и кроме Российскаго царства нигде не обретается, о чесом грамоты их в Кормчей показуют. И преподобный Максим Грек пишет сице: Егда пленен бысть Царь-град агаряны, тогда неции боголюбивии греци собравше вся греческия книги, хотяще цело соблюсти благочестие, убоявся агарян, и отплыша в Рим. Папа же обрадовася зело о сем, прият у онех книги, зане от многих лет латини желаху сего и повеле их превести на латинской язык, а греческия оныя вси книги огнем сожже, и оттоле начаша греческим языком книги печатати в Риме, Париже и в Венеции, и многия ереси своя в них насеяша. Оныя книги греки себе купят и по тем служат (с таковых книг, греческих нарицаемых, в Москве ныне новыя печатают). Нынешния же греческия патриархи в Москву приезжали не веры исправляти, но злата и вещей собирати, не бо кое исправление учинили, но паче раздор и мятеж великий в Церкви Божии сотворили, ибо не крестящихся треми персты, по новому их мудрованию, начаша проклятию предавати, и повелеша огнем сожигати, и всяким томлением и муками жития сего лишати. От того убо времени и до днешняго дне во всей России по градом и по весем безвинная кровь христианская проливается, и мнози правовернии различней смерти предаются. О чесом ваше честнейшее архипастырство со слезами молим: утолите таковый мятеж злой, разрешите сомнение душ христианских, исправите Церковь Божию и вся яже в ней, како прежде до Никонова нарушения бяше; изверзните из нея нововнесенные соблазны, соедините стадо Христово расторгшееся, да престанет напрасно проливатися кровь христианская. Вы убо мните, яко противных Христу убиваете, а оные любители древлецерковнаго свято-отеческаго содержания, души своя усердне по Христе полагают, да вечно с Ним царствуют. Умилитеся о овцах Христовых, за них же Он плотию своею на кресте умре. — К сим главесем[словесем?] патриарх ничесо же не отвеща. Тогда Сава отступи от него. И по сем Нижегородский архиерей глагола: всуе вы о сем стязуетеся, мы никогда за крест и молитву не мучим, но за их непокорство, что возмущают народ, не велят в церковь ходити, исповедати и причастия от священников приимати, и тех множество людей от Церкви отлучили. — Сава рече: правду ли глаголеши, яко за крестное знамение и за молитву не мучете? то чесо ради, егда приведут пред вас коего христианина и в первых словесех истязуете его, како крестится и како молитву творит. И аще отвещает оный: крещуся и молитву глаголю по старому, яко же святая Церковь прияла от святых богоносных отец, — и вы за то того часа велите его и мучити, и в тюрьму вринете на смерть. И ныне у тебе в Нижнем Новегороде седят три человека за крест и молитву в яме, которая ископана глубиною саженей десять, под башнею Иванскою; по твоему же приказу, приходил к ним поп Евфимий Мироносицкой, и извед их из ямы, вопрашивал, повинуются ли Церкви во всем и архиерею. Они же приемше от него благословение отвещаша: во всем повинуемся и волю вашу без прекословия будем творити, точию увольте нам крестное знамение и молитву по старому имети, и оной поп тебе возвестил, ты же паки повелел в ту же яму бросити. — Архиерей рече: не аз посадил тамо их, но присланныя по царскому указу кроме мене, и ныне како с ними Государь изволит. — Сава глагола: указ государев повелевает, аще кто повинную принесет, то его отпустили или под начал отдати, а ты чрез указ государев твориши. Тогда патриарх на архиерея крикнул и велел молчати; архиерей же за прочих властей сохранися и оттуду искусненно выглядываше, Саву познавая, и призвал стрельца Титова полка вопроси о Саве: откуду рече сей человек и како зовется? Отвеща ему он: нашего полка первыя сотни сотник именем Василий. — Архиерей глагола: знаю аз его, бывал он наш вскормленник, но ныне враг нам сотворися. Великоновгородский же митрополит не мало с Савою от святых писаний разглагольствовал. Последи ему глагола: Аз Василие и сам прежде много о сем деле сомняхся и ныне еще во мне сомнение велие. Сей архиерей старое благочестие до конца знает. Тогда стрельцы глаголаше между собою: противу двух человек патриарх со властьми не возможе ответа дати, точию нас вином да медом закупает. Единаче мы будем за правду стояти вси. Посем Хованской и выборныя к патриарху пошли на благословение, а содержатели благочестия не идоша, един токмо Павел пришел к патриарху, тогда он простер руку, хотя его благословити по новому; Павел же глагола: государь честный патриарх, аще благословиши мя по старому, то восприиму благословение от тебе. Патриарх рече: когда будет время, тогда и благословляти буду по старому, а ныне еще не начах тако. И идоша вси из Крестовой. Болярин же нача Павла во главу целовати, похваляя и глаголя: не знах тя до сего времени. Потом патриарх упросил у Государей, еже бы до среды не быти собору. Заутра же в суботу выслал попа именем Саву, иже учен бе школьному учению. Той нача учити народ по евангелию Кирилла Транк-Вилиона тремя персты креститеся, а на древнее благочестие зело хуляще. Народи убо не терпяще сего, побиша его довольно, и инаго хульника чернца прозванием Чешиху близ Москворецких врат такоже быша. И бысть страх велий всем архиереом, и начаша инии от них благословляти по старому и посохи со змиями отложивше, старые ношаху, каков Петра Митрополита, — вси с патриархом; зане услыша от народа глаголющих: каковы сами лукавы суть, таковы и жезлы с проклятыми змиями носят, прообразующе православныя нашия веры истребление. Народи же архиереом чести и поклонения не воздаваху и глаголаху: аще бы у них правая вера была, то бы они твердо о ней стояли и жезлы носили по своему обычаю со змиями; но знатно непостоянство их и неправость везде. Тогда всемилостивейшая Государыня царица Наталия Кириловна прислала нарочно к правоверным, чтобы просили самех Государей и ею на собор, а собору бы на лобном месте быти; ащели тамо не восхотят, то между соборами на площади в Кремле, а в соборную церковь, хоть и гораздо будут понуждать архиереи, отнюдь бы не шли, такоже и в Грановитую палату, понеже есть у архиереов над вами диавольский некий вымысел. С сицевою ведомостию три краты посылала. Патриарх же бояшеся лишения чести, и на собор итти не хотяше, и Хованскому глаголаше: положим мы новыя книги — евангелие и служебник — а они старыя тыя же в раку к мощам святаго Петра Митрополита и соборную церковь запечатаем царевою, патриаршею, выборных и старцев печатьми, и заповедаем по всему государству пост и будем молитеся, да известят нам святии чюдотворцы правое и неправое, — и староверцы со иноки на сие радостно соизволяху, токмо б была правда. Тогда сверха прииде ведомость, чтобы положа книги в раку святая и печати к ней приложити, а не церкви: зане хотят тайными входы в церковь внити и старыя книги из раки изринути, и около церкви поставили крепкой караул по сту человек. И возвестиша патриарху, яко староверцы хотят, дабы рака с книгами была запечатана а не церковь; тогда он отложи сие дело. Прииде же нареченный день — среда; выборныя пришедше рано ко отцем и глаголаху: мы по прежнему болярину о сем деле докладывати не будем, зане патриарх паки сроку имать просити на иное время, и мы вам егда возвестим, тогда изволите ити на собор. Тогда отцы начаша молити всещедраго Бога, дабы помоществовал на благое дело; при часе же шестом прииде сотник, сказуя время ити на собор. Отцы же благословившеся у священника Никиты, взяша святый крест, евангелие и страшный суд Божий, пред ними же и свещи носяще, честно и благоговейно на собор пойдоша, а святыя книги, на свидетельство и на обличение ересям, неции боголюбивии на главах своих несяху. И стрельцов 8 человек обережения деля идяху с ними; последовавше же им многое множество народа утесняюще друг друга: видяху бо иноков украшенных смирением, и страхом Божиим сияющих, на главах убо их образ благоговения — клобуки древния, очи покрыты до веждей, якоже у древних преподобных отец и удивляющеся глаголаху: сих иноков утроба истончены, не яко нынешних новаго закона учителей. Егда же прииоша ко вратам Кремля, отцев невозбранно впустиша, а народу вход возбраняху, но не успеша врат затворити, народи же распаляеми усердием, хотяще зрети будущее, устремишась вси, единодушно пройдоша во врата. Отцы же прийдоша к соборней церкви архистратига Михаила, и поставиша налой, послаша на них пелены и положиша честный крест, и святое евангелие, и страшный суд Христов, и образ Пресвятыя Богородицы, и свещи вожгоша пред ними. Бе же час осмый, в соборе к обедни звоняху, а в мирских уже давно отпели; зане патриарх нарочно продолжал время, чтобы собору не быти пред народом, и отпеша обедню в конце десятаго часа. И выслал патриарх попа с тетратьми на Никиту напечатанными, како он прежде сего повинную приносил, чтобы впредь о старой вере не бити челом и такова дела не вчиняти: а сам иде обедати в келию. По обеде же патриарх прииде со архиереи в Грановитую полату, выборные же идоша в верх и доложиша болярину Хованскому, како собору быти: бе же час 11-й. Болярин же доложи патриарху, он же повеле отцем прейти в Грановитую палату. — Зде, рече, будут Государыня царица и Государыни царевны, а тамо им пред народом быти зазорно. — Выборныя же возвестиша отцем сия, они же сказаша народом. Они же вси единогласно возопиша: чесо ради патриарх стыдится пред всем народом свидетельствовати божественное писание, старопечатныя книги с новыми? подобает зде собору быти, а в полате невозможно, зане много смятение в народе о сем: ови убо хвалят новую веру, а инии старую, и они бы архиереи сие сомнение и мятеж душ наших разрешили и книги бы старыя с новыми свидетельствовали. А в полате где толику народу вместитися? а Государыням царевнам до сего несть дела: достоит ту быти Самодержцем, а не царевнам; вы отцы святии в полату не ходите. Тогда отцы выборным реша: честный патриарх да изволит книги свидетельствовати пред всем народом, а в полату мы не пойдем, яко невместимо толику народу в полату внити. Выборные же идоша в полату. В то время вышепомянутый поп пришед став противу угла Грановитыя полаты чести на обличение Никитино оныя тетради, трепеща весь. Неции от воин взяша его и приведоша ко отцем, тетради хотяху вси изорвати и его заушити, но Сергий отец возбрани им. — Не сам он, рече, собою прииде, но патриархом послан, и веле ему дочитати. Народи же зело о сем возмятошася, хотяще попа побити камением, от чего бысть голка велия. Сергий же рече попу: что всуе трудитися, яко никто послушает, но паче молва прибывает? — Поп же отвеща: аз отче не собою на се приидох, но посла мя патриарх. Царевны же и боляре, патриарх и архиереи из полат сквозе оконницы смотряху на деемое: толико же собрася народа, яко на полатах и на церквах множество стояше. Царевна убо София похвали отца Сергия: знатно, рече, сей инок бояся Бога живет и добродетельное житие проходит, яко не даде народу убити попа. И моляху народи отца Сергия, глаголюще: скажи нам отче, Господа ради, от божественных писаний, како имамы убежати прелестей Никоновых. — Сергий же взыде на скамий и постави с собою попа онаго и рече ему: виждь, яко мы не от себе глаголем, но от божественныхъ писаний. И нача чести писание Соловецкими отцы о всех церковных переменах, собранное поряду. Народи же умолкоша, и с великим усердием и с воздыханием, инии же со слезами, прилежно зело послушаху чтения. По сем попа того отпустиша, и прииде болярин князь Иван Андреевич Хованской и помолися святым иконам, таже поклонися отцем и глагола: извольте отцы ити в Грановитую полату не бояся, никоего бо зла вам тамо не будет, зане Государыни царевны хотят слушати Челобитну, а зде быти им зазорно: собору же и свидетельству книг быти ныне некогда, ибо дело сие великое не мало времене требует, а день уже исходит; токмо Государыня царица и царевны ныне хотят вашу Челобитну выслушати и отпуст вам будет. — Сергий же отец отвеща: государь царский болярин, в полату ити мы зело опасны, дабы какого злаго вымысла и коварства над нами не сотворили, понеже от народа тамо никого не впустят, токмо нас единех; но лучше дело, аще бы изволил патриарх зде пред всем народом книги свидетельствовати. — Болярин же глагола: невозбранно будет никому в полаты ити, и якоже исперва, вы отцы святии положистеся на мою грешную душу, егда аз вам свидетеля Бога представил, что никоего зла не приимете, — и ныне тожде глаголю. Аще ли мое слово вам неверно есть, то целую крест Христов в том и клянуся телом и кровию Христовою, яко никоего зла не будет вам, паче же реку: что случится мне — тоже и вам. Они же отвеща: положихомся на Бога и на Пречистую Богородицу и на твое благоутробие во всем, буди по вашему изволению. — Болярин же рече им: вы без мене в полату не ходите, аз же скоро возвращуся к вам, и отъиде от них. — Народи же прилежно моляху отцев, дабы в полату не шли, такоже и от царедворцев неции тожде советоваху. Они же рекоша: аще в полату братие не пойдем, то наречени будем гордыми и непокорными.
САП: Помале приидоша выборнии, и глаголаша отцем: Государыни царевны и болярин повелели внити в полату вам. Отцы же взяша по прежнему честный крест и евангелие, и святыя книги и со свещами, инии же книги на главах несяху и налой, и народа множество подвижеся за ними. И егда приступиша к Красному крыльцу, Никита отец вступи на первый степень, тогда из-за тоя полаты, яко дикии волцы, бешении пси — приходския попы и диаконы сурово устремишася противу на Красном крыльце, и смятоша всех, и един поп отца Никиту за волосы похитив. Правовернии же возопиша: видите ли православнии, что духовнии творят? — при их царской светлости нас биют, и инде ли имут правду творити и не бити? Тогда воини устремишася на них и разгнаша, биюще их: всех же бяше число до трехсот за полатою скрыто. Отцы же возвратишася на первое место и сотворися в народе велие смятение и кличь мног; ибо воини и простии молвяху глаголющи: правда ли деется? обещалися убо суд сотворити праведный, прежде ответа бити велят, или того ради и в полату призывают, чтобы убивати напрасно по прежнему? Видяху бо вси творимую неправду и коварство злобное. Помале же прииде болярин и глагола отцем: чего ради не изволите ити в полату? Они же отвещаша: ты государь обещался еси всем, яко по прежнему не будут нас ни бити, ни мучити, а ныне при их царской светлости безвинно биют, а инде где и давно имут давити и мучити нас, — и указаша попа, кий Никиту за власы драл. Болярин же повеле, его, оковав в Стрелецкий приказ отвести, а прочих попов сверха согнати, токмо малое число по упрошению властей оставити и со гневом браняши их, кабацкими ярыжками нарицая, и пришед ко отцем паки веляше им в полату ити. Они же по прежнему отрицахуся, опасение предлагающе. Болярин же целова честный крест им в том, яко никоего зла над собою не узрят тамо; народи же единаче вопияху, не веляще в полату ити, боящеся коварства властей. Отцы же поверивше болярину, взяша честный крест, евангелие, и иконы, и книги по прежнему, и пойдоша в полату, последовавше же им и посажан много. И егда убо внидоша в полату, — и среде ея поставиша пред местом царским аналой и положиша на нем честный крест Христов, святое евангелие и святыя иконы, и возжгоша пред ними свещи, и поклонишася вси царице и царевнам до земли, патриарху же и архиереом никто не поклонися. На царском убо месте седяше царевна София Алексиевна, на другом царском месте Татиана Михайловна, по правую страну царица Наталия Кириловна, на стране ея царевна Мария Алексиевна, по среде царских мест царевна Анна Михайловна, на стране царевны, во углу одаль, седит патриарх Иоаким, близ его Корнилий митрополит Новгородский и прочии архиереи, на левой стране стоят боляре. — И вопроси патриарх: какова ради дела приидосте зде в царския полаты, и что требуете от нас? — Никита священник отвеща: приидохом к великим Государем царем просити милости о исправлении православныя христианския веры, чтобы царское свое разсмотрение нам дали с вами новыми законодавцы, дабы Церковь Божия была в мире и соединении, а не в мятежи и раздрании, и повелели б службу служити по старопечатным книгам в церквах святых, како при царе Государе Михаиле Феодоровиче и при святейшем Филарете патриархе и прочих прежде их служили. — Патриарх глагола: не на вас сие дело лежитъ, и не подобает вам простолюдином церковныя исправляти и в том архиерея исправляти. Должно архиерея архиереом судити, а не простолюдином; мы на себе Христов образ носим, и нам даде Господь власть такову: егоже аще свяжите на земли — связан будет на небесех, и егоже аще разрешите на земли, будет разрешен и на небесех; слушаяй вас — Мене слушает и отметаяйся вас — Мене отметается; и апостол рече: Повинуйтеся наставником вашим и покоряйтеся, тии бо бдят о душах, яко слово воздати хотяще, — и аз аще и грешен есмь, но пастырь, а не наемник, не разбойнически престол и таковую тяготу на себе восхитил, но избранием великаго Государя царя Алексия Михайловича и потом от священнаго собора. Вам должно есть повиноватися матери нашей соборней апостольстей Церкви, потом и всем архиереом, пекущемся о вашем спасении; а вера у нас православная стараго православия, греческаго закона, в ней же святии отцы Богу угодили; исправлена с греческих и с наших харатейных книг грамматике, и мы от себе ничего не внесохом в Церковь Божию, но все от тых писаний. Вы же грамматическаго разума не коснулися и не знаете, какову силу в себе содержит. — Никита отвеща: приидохом зде не о грамматике с вами глаголати, но о церковнех догматех, яже изменисте, о чесом краткость дне не допущает уже ноне, на едино вопрошение от сих извести: егда литоргию служите и на выходе возмеши крест Христов в левую руку, а тройную свещу в правую руку и машеши обоими крестообразно на вси страны, чесо ради свеща и огнь честнее креста Господня, и что прообразует огнь и свеща? — Патриарх на сия словеса не отвеща ничесоже. Тогда Холмогорский епископ выскочи из-за архиереов и вскрича громко неведомо что и к Никите яростно приступи, яко некий зверь, хотя поглотити его. Никита же воспрети ему глаголя: что ты нога сый выше главы своея творишися, аз убо не с тобою, но со главным архиереом и патриархом собеседую, — и отведе его от себе мало рукою. Царевна же София скочи с престола и воскрича: видите ли что Никита творит, при нас архиерея биет, а без нас и до смерти убиет. Предстоящии же реша: не бил Государыня он, токмо рукою от себе отвел, да прежде патриарха говорити ему не велел. Царевна глаголя: ты ли Никита со святейшем патриархом говориши, не достоит тебе при очах наших быти, не токмо говорити? Помниши ли како ты отцу нашему Государю и патриарху и всему собору повинную приносил и клятвами клялся, что о вере впредь не бити челом, а ныне паки за тоже приемлешися. — Никита отвеща: в том Государыня не спираюся; подал аз повинную челобитную Государю отцу вашему и всему собору не хотением своим, но бояся меча и сруба, а которую челобитну подал аз перво на соборе, на оную никто из архиереов ответа нам не дал, токмо мене же безвинно в тюрьму вринули. Потом Симеон Полоцкой на мое доношение книгу Жезл сочинил, в ней же и пятыя части моих статей не положил; и аще соизволиши Государыня и ныне противу Жезла мне ответовати — всячески готов есть, и аще в чесом не отвещаю, тогда воля Божия и ваша буди, и еже восхощете, — то и творите со мною. — Царевна глаголя: несть тебе дела говорити с нами и быти тебе при нас не подобает. Тогда подаша отцы Челобитну, она же повеле диаку оную чести. Его же чтение зело стройно и внятно бяше. И егда чтяше сия слова: чернец [Арсений] жидовский еретик и жидовский обрезанец с Никоном, бывшим патриархом, поколебали его царскою душею, [блаженныя памяти царя Алексея Михайловича] — София же царевна разгневася, и скочи паки с престола, и нача со слезами глаголати: аще ли Арсений и Никон патриарх еретики, то и отец и брат наши таковыя же были, такожде и нынешния цари — не цари, и патриархи — не патриархи, и архиереи — не архиереи суть. Мы сея хулы не терпим слышати, но идем вси из царства вон. — И вземше икону отъиде от престола на сажень и ста. Хованский, боляры и выборныя вси восплакаша, глаголюще: чесо ради Государем царем из царства вне ити, мы за их Государей усердно главы своя положим. Инии же воини видяще таковую ея неправду, разжегшеся любовию православия, глаголаша ей: давно Государыня время вам в монастырь ити, полно было в царстве смущения творити; здравы бы нам были цари Государи, а без вас пусто не будет. Она же сие слышавши зело постыдеся, и с великим зазором седе на царское паки место, и повеле Челобитную чести. Диак же нача чести, како святии отцы трисоставный крест Господенъ почитали и поклонялися ему, и просфиры им печатали, а крыжа латинскаго отнюдь не приимали, и о крестном знамении, еже двемя персты креститися и благословляти, многая свидетельства святых написаны. Тогда царевна София глагола: мы за сложение крестное не истязуем: кто как хощет тако и крестится, хотя двемя, или треми персты, или распростертою дланию — все то равно. — Отец Саватий рече: Государыня царевно, еже двемя персты знамение на себе воображати — древнее предание святых отец; и сложив три персты по новому, глаголя: а сия щепоть римскаго еретика, он тако благословлял и креститися такоже велел. — Царевна глагола: чесо боишися иноче правою рукою сложити три персты? — Саватий отвеща: боюся Государыня и зело ужасаюся предания святых и богоносных отец. — Она же глагола: не бойся, слагай правою рукою, мы и сами крестимся всяко: треми и двемя персты и всею дланию, — оттого не будеши осужден. — Саватий отвеща: не буди нам оставити предание святых отец, аще и смерть вкусим, весть Господь за что. Диак нача чести сие: А о триперстном сложении написа греком некто Дамаскин Студит иподиакон, не вемы имя ли ему сие, или прозвание. Царевна же нача простым людем внушати: уже, рече, Ивана Дамаскина порочат и предание его хулят, а Церковь святая много его книг прияла. — Саватий глаголя: не буди нам Государыня сего, еже таковаго учителя порочити и предание его хулити, что Церковь Божия прияла, то и мы честно приемлем и любезно целуем, а сей Дамаскин Студит иподиакон, иже написал треми персты креститися, — неведомо кто бе, и откуду, и каково его житие, и в котором граде рождение его, нигде в древнем писании не обретается о нем, токмо в Скрижали напечатано, в неделю 6-ю поста, слово Дамаскина Студита иподиакона, а кто он таков и откуда — Бог весть. — Тогда умолча царевна. Паки диак чтяше: Дамаскин иподиакон в том же слове своем повелевает нам православным христианам ходити по татарски без крестов и пишет: аще кая польза, рече, и кая добродетель есть носитъ кому крестъ на раме своем? — Царевна вскоча с престола, и глаголаше: смотрите, какую беду они написали, бытто мы велим и им без крестов ходити, и вопрошаше боляр: есть ли на вас, рече, кресты? Они же отвещеваху: на нас Государыня на всех есть кресты, — и показоваху друг другу. Никита глагола: в вашей книге напечатано, что без крестов ходити. — Царевна же повеле книгу Скрижаль к себе принести. Никита взем книгу, хотяше к ней нести. Она же воскрича на него глагола: тебе Никита к сему делу не спрашивают, я тебе говорила, что не достоит ти при наших очах быти, не точию что говорити, — и повеле книгу отцу Сергию к себе принести. Сергий же поднесе к ней Скрижаль и указа где напечатано сие. Она же почетши глагола: я сего слова не читала и не знаю, по сей книге у нас в церкви не чтут. — Сергий глагола: в том же слове писано Государыня и о триперстном сложении. Она же умолча. Диак же паки чтяше и прииде к сему словеси: Да он же Дамаскин, не убояся страха Божия, отрыгнул от злаго сокровища сердца своего в том же слове — безгрешнаго Сына Божия Господа нашего Исуса Христа написал, грешным, аки бы Он, Спаситель наш, распялся за некое погрешение, а не за мирское спасение. Пишет тамо сице: Тако да имати смерть нашу пред собою яко же и он: иже имать распинатися за некое погрешение, носит крест на раме своем, и ходит трепеща ожидая смерти. — Царевна же паки скочила с престола и рече к предстоящим: видите ли како они написали в Челобитной своей, что Спаситель наш Христос распялся за некое погрешение, а не за мирское спасение, еже и помыслити страшно, како они тако плутуют. — Сергий же глагола: в той же Скрижали Государыня напечатано сие. — Она же паки повеле Скрижаль принести к себе. Сергий же принесе и показа ей, где напечатано. Она же посмотревши и рече: я сего слова не читала, не знаю, — и умолче. По сем диаку чтущу о аллилуии многия доводы от святых писаний: преподобнаго Евфросина Псковскаго, и святых Киприана и Фотия митрополитов греков, и преподобнаго Максима Грека, и прочих повелевших дважды глаголати аллилуия, а третие — Слава Тебе Боже. Тогда Холмогорский епископ изнесе харатейную книгу в полдесть, в ней написано аллилуия трижды, а в четвертое — Слава Тебе Боже. Зрите, рече: в харатейных книгах написано аллилуия четверити, такожде и в греческих во всех, якоже и у нас ныне соборная Церковь содержит. — Правовернии же отвещаша: сия хартейная книга, по всему видится быти, писана в Пскове, зане сие предание в ней Иова распопа троеженца Псковскаго, а не здешних преосвященных митрополитов. А еже ты рекл еси, яко во всех книгах четверичное аллилуия, то ты солгал еси, и показаша ему греческий Часословец, печатан в осмуху, глаголюще: вериши ли сему, и греческия ли печати есть? — Он же отвеща: печать греческая, рече, и речи греческия. — В ней после псалма, — Благослови душе моя Господа — напечатано: аллилуия аллилуия докса си офеос, а не четверичная по вашему, а ты лжеши на греческия старыя книги. — Тогда оный епископ зело посрамися. Диак же множество ересей прочте: они же вси молчаху, яко сия чтяше: Они новыя веры учители — Никон бывший патриарх со всем своим собором нас православных христиан, не приемлющих их латиноримскаго новаго и самосмышленнаго предания и не знаменающихся по их суемудренному мудрованию треми персты, проклятию предают. Почему знатно, аще мы прокляты от них будем, то и вси наши Российския чюдотворцы и прародители ваши государевы благовернии цари Иоанн Васильевич и сын его Феодор Иванович и дед ваш царь и великий князь Михаил Феодорович и прадед ваш блаженныя памяти святейший патриарх Филарет Никитич и отец ваш Государь царь и великий князь Алексий Михайлович, патриаршество в том же благочестии пребывали, — и они тому же проклятию подлежат, яко же и мы. А и сам он Иоаким патриарх и прочии архиереи по тем же старопечатным святым книгам святое крещение восприяли: и тако они и свое крещение вместе с нами проклинают. Обаче же святии отцы пишут: аще святитель не по воли Божии проклинает, — не последует ему Божий суд, и прочая многая от святых писаний тамо писана суть, яже зде за долготу словес оставишася. — Патриарх же со всеми архиереи противо Челобитны ни малого ответа не сотвориша, токмо седят главы повесивше; а боляра друг на друга взирая, по малу осклабляхуся, что архиереи ответа не творят, а инии плакаху вельми, слышаще толикое в новых книгах многих ересей описание, и великую зряще неправду их; токмо едина София царевна проглагола: вижду я ваше дело подобно сосуду полну налиту пелыни, краи же его помазаны медом: тако о отце нашем у вас; когда отец наш еретик, то почто его пишете с полною титлою? — И егда прочте думный Челобитну, царица Наталья Кириловна пойде во своя полаты. Патриарх же взем сосуды церковныя преподобнаго Антония Римлянина с подписию латинскою, обложены златом, изрядны зело, и показа всем людем глагола: государи православныя христиане, сии сосуды преподобнаго отца Антония Римлянина принесены в бочке морем, а крест на потире четвероконечной. — Сергий же и прочии отцы возопиша: сей крест Христов приемлем мы и кланяемся ему, понеже он трисоставный есть, а не двочастный, яко же крыж, точию на нем дщицы нестъ, а прекое и подножие сии древа есть. Еще патриарх показал книгу Часовник, и доски пробиты, и рече: сей Служебник преосвященнаго Киприана митрополита, а на свидетельство не даде, с которыми Служебниками согласен: со старыми, или с новыми. Паки он же показа книгу в тафте оберчену, нарицая ю: Соборный Свиток святейших вселенских патриархов; прислан к царю Феодору Ивановичу о исправлении церковном. Тогда отцы глаголаша ему: честный патриарх благоволи показати нам, что в ней писано, и с которыми книгами оная согласна: со старыми или с новыми? Он же отнюдь не показа, что в ней писано, но токмо глаголаше: мы на себе образ Христов носим, аз пастырь а не наемник, и вам должно есть нам повиноватися. — Тогда вышел поп, чрево велие имый, книгу в руках держа, и рече: зрите ваши любимыя филаретовския книги. — Отцы же реша: покажи нам что в них неисправно. Он же нача чести сия: Во святый Великий четверток, и Великую суботу, и в день святыя Пасхи, и на Рождество Христово, и на Богоявление, и в день святых апостол Петра и Павла, и на Успение Пресвятыя Богородицы причащаемся святыя воды богоявлении, и тако разрешаем на сыр и на масло, миряне же на мясо. Правовернии глаголаша: сие о причащении воды святыя напечатано, а не о разрешении. Он же окаянный в простыя люди внушаше, аки бы в Великий четверток и Великую суботу повелено мясо ясти. Царевна воста с престола и глагола людем: что не слушаете ревнителей православия, бытто они лжю глаголют? Людие же сущии в полате возопиша гласом, и персты два сложивши по преданию святых отец и подъяша горе, глаголаху: мы Государыня царевна за сей крест желаем умрети. Возведше же очи горе узреша в верху полаты написана Господа Саваофа, на престоле седяща и на обе страны двемя персты по старому благословляюща, и вопияху к царевне, указующе персты вверх: зри Государыня, како Господь благословляет, мы убо и простии видим, что сие предание святых отец тому и последуем. — Она же со слезами глагола: не вем, что мне с вами делати? и пойде в другую страну полаты и выборным за собою велела ити, и ста во углу и рече выборным: видите ли, светы, какую хулу возлагают на отца нашего? Не той тать, кий крадет, но той иже приемлет: они нарицают Арсения старца и Никона еретиками, потому отец наш и брат такоже еретиками стали и мы таковы же, и вам, светы, надобно за сие дело постояти; зане в том крест вы целовали великим Государем, что за царской наш дом стояти. — Тогда выборные ко ответу Саву поставиша. Он же глагола ей: Государыня царевно, они в Челобитной великих Государей царей отца вашего и брата не называют еретиками, но токмо Никона и Арсения чернца, понеже оная по научению диавола всю нашу православную христианскую веру испревратили и исказили, того ради их еретиками нарицают. И прежде сего в Царе-Граде было: пришли два жида и прельстиша царя православнаго во иконоборство; тогда отцы жидов онех клятве предавали, а царя еретиком не нарицали. Царевна глагола: идите вы с миром! — и пойде из полаты, такожде и патриарх со архиереи поидоша, а собору в пяток быти положиша; тако же и отцы из полаты изыдоша. Народи же узревше отцев возрадовашася зело, ибо не надеяхуся их уже к тому видети целых, и поидоша из Кремля. Хованской повеле проводити их сту воином до двора, где обитаху, ради обережения. Егда же изыдоша из Кремля, народи начаша отцев молити прилежно, со слезами глаголюще, дабы на Лобнем месте почитали святых писаний. Отцы же послушавше их, чтяху Соловецкия тетрати и толковаху ереси и како от них соблюдатися, и в книзе о правой Вере о отступлении униятов прочтоша главу, и довольно поучивше от божественных писаний. Народа же бяше безчисленно множество со женами и детьми, прилежно послушаху и дивляхуся Никоновы веры учению новому: како всю нашу православную христианскую веру испревратиша и колико ересей насеяша в новых своих книгах, — воздыхаху из глубины сердечныя, инии же плакаху: и по чтении довольном взяша отцы святыя иконы и идоша за Таганския врата поюще: Владычице приими молитву раб своих и богородичен: Царь небесный и О тебе радуется. Народи же вси последоваху и друг другу возвещаху, глаголюще: Великие Государи цари повелели по старому креститеся, и показоваху всему миру сложа персты по преданию святых отец и прейдоша за реку Яузу ко Всемилостивому Спасу в Чигасы, близ Титова приказа, и повелеша звонити довольно. Вшедше же в церковь молебная совершиша Одигитрии Пресвятой Богородице, потом идоша в дом идеже пребываху, народи же, проводивше их, разыдошася с миром во своя. Патриарх же из Грановитыя полаты со архиереи прийде к царевне Софии и падоша пред нею на землю, плачуще и рыдающе, глаголаху: Государыня благоверная царевна София Алексиевна не предай нас в понос и уничижение, в посмех и поругание таковым раскольникам, и слезами ноги ея омываху. Она же повеле призвати выборных всех полков, и егда приидоша нача царевна глаголати им: молят вас благоверныя цари Государи и мы с ними весь царский сигклит, потом святейший патриарх и преосвященныя митрополиты и весь освященный собор, не променяйте вы нас и все Российское государство на шестерых чернцов, и не дайте в поругание святейшаго патриарха и всего освященнаго собора! — И поклонишася вси — царевна и патриарх со архиереи, слезами обливающеся, мало не до земли выборным. Они же реша: Государыня царевна, нам до того дела нет, еже стати за старую веру, и не наше сие дело, но святейшаго патриарха и освященнаго собора. — И обеща им царевна чести и дары великия дати: перваго выборнаго Стремяннаго полка пятисотеннаго Никифора Силина велела написати в думныя диаки; другаго пятисотеннаго прозванием Борана пожаловала в диаки же, а сына его вверх велела взять; а иным дала по сту и по пятидесяти рублей, и приказала на погребах поити их, чего похотят. Они же и паче отрекошася глаголюще: нам до сего дела отнюдь нет. А Титова полка выборныя с прочими тогда не идоша к царевне. Она же призвавше рече им: чесо — ради вы с полками заедино не хощете повинных дати, чтобы впредь о старой вере челобития не творити? Тогда пятидесятник Авдий Артемиев отвеща: мы Государыня без братскаго совета повинной дати не смеем, прибиют нас камением стрельцы рядовыя, егда приидем в полк. — Царевна же повеле у них все оружие отобрати и грамоты жалованныя взяти и отказати им всем от царскаго двора, чтобы и на караул не ходили, како хотят — тако и жити. И егда поведоша, един от них рече: знатно что с ними добром не разделатися нам; время паки за собачии кожи прииматися. Царевна же сие слышавши, повеле возвратити их в полату, и глаголаша им: цари Государи в непокорстве вашем прощают вас, живите по прежнему, оружия и жалованных грамот у вас не возмут, токмо вы с своею братиею принесите за едино челобитну, что бы сего дела паки не вчиняти. — Они же рекоша: мы Государыня о сем возвестим своей братии, и что они придумаютъ. И отпусти всех. Егда же рядовыя стрельцы услышаша сия вся, глаголаша выборным: посланы бысть о правде говорити, а неправду делаете; пропили вы нас на водках и на красных питиях: ныне Титов полк руками выдали вы без нашего ведома, а потом иной такожде выдадите. — И перевязавше иных в тюрьму посадиша, рекуще: во утрий день вам указ учиним. Выборныя же глаголаша им: дворяне государевы, идите сами и говорите пред царевною; вси — царевны, государыни и святейший патриарх со архиереи, и мы противу их кто есмы? Они нам в ноги кланяются глаголюще: пожалейте всего государства и нас не променяйте на шестерых старцев. Мы же о сем посоветовахом, да и отказахом, а сказок без вашего совета не дадим. — И в Стремянном полку выборныя на совете положили, что старцем и посадским о сем отказати — что нам до того дела несть. По сем выборныя приидоша к царевне и глаголаша ей: наша, Государыня, немощь прииде, рядовыя воины хотят нас камением побити, иных убо братию нашу в тюрьму пересажали, и сами не вемы о себе, что будет нам в утре — живы ли будем или мертвы, и хотят по прежнему полки списывати и с барабаны ити. — Услыхав же сия, патриарх убояся зело и прибеже к царевне Софии плача и глаголя: ныне наша конечно погибель прииде, напрасно убо стрельцов разгневали. — Царевна же рече: не печалуй ты батюшка о сем деле, я знаю, како их увещати. И повеле изо всех приказов по сту человек быти на стражи у Тройцы на Рву, ради опасения, и солдат и пушкарей такоже. И егда к вечеру снидошася к Тройце на караул начаша совещатися, глаголюще: братие худо сотворися, выборныя пропили нас на водках и на красном питии, а Титов приказ хотели руками отдати, — и придумали вси стрельцы за такую неправду выборных всех побити и к патриарху ити с барабанами по прежнему. — В то время присла царевна некоего человека к ним с жалованием, иже пришед глагола им Великих Государей дворяне и вся надворная пехота, цари Государи жалуют вас погребом — по ушату пива простаго на десять человек и подельнаго такоже и мера вина и мера меду. Они же, егда услышаша сия, всю ревность свою о старой вере повергоша, и всяк десяток свой ушат похваташе побегоша на погребы, и вси быша пияны зело. Тогда выборныя, кия великия почести прияли, рекоша им: дворяне государевы что нам больше того жалованыя, и чем нас великия Государи не жаловали? Они же упившеся, обратишася злобою великою на правоверных, начаша имати и бити их, глаголюще: вы бунтовщики, всем царством возмутисте. Они же видяще злохитраго диавола кознь и себе велию пакостъ, возмяташася, и разсеянию себе — где кто скрытися можаше — вдаша; на другой же день и в прочии тако вси полки перепоили. Тогда согласившися на зло, стрельцы вси повинныя за руками подаша, — что до сего нам дела несть и впредь о том не вчиняти. Потом сто человек послаша по отцев и приведоша их на Лыков двор, никому же ведущу. Никиту единаго ту оставиша за стражею, а прочих отцев на патриарший двор отведоша и посадиша их наразно. Посем во вторник в первом часе Никите священнику главу отсекоша, а отца Сергия в Ярославль заточиша, и прочих отцев по различным монастырям разослаша. И бысть в то время гонение велие на правоверных паче первых зело. Написана сия повесть самовидцем всего сего дела, правоверным христианином Саввою Романовым. От него же зде мало скращеннее в словесех, а не в деле самом, преписася. Потом того же лета на князя Ивана Андреевича Хованскаго иныя вины неправедныя соплетше, при киих и сие — яко старую веру хотяше и тщашеся паки в России возстановити — главней убо казни его предаша. В 7207 году излияся фиял Божия гнева отмстительный на царевну Софию и на стрельцов, иже монархом Петром овии казнени главами, овии же перевешени; вси же доконца истреблени быша, яко и память имени их от человек погибе. Оная же, в великих печалех и скорбех злою болезнию объята бывши, в полате заключена неисходно жития лишися.
полная версия страницы